Литературно – музыкальная композиция

«У солдатского костра»

 

Опубликовано в следующих изданиях:

1. Черкес, Н.И. У солдатского костра/ Настаўніцкая газета. – 07.05.2005

2. Черкес, Н.И. У солдатского костра / Русский язык и литература. - № 5, 2005

 

Автор: Черкес Наталья Ивановна, учитель русского языка и литературы высшей категории  средней школы № 1 г.Скиделя Гродненского района, лауреат YI Международного Пушкинского конкурса для учителей русского языка и литературы стран СНГ и Балтии

 

Цели: 1. Расширить представление учащихся о Великой Отечественной войне, полученное на уроках истории и литературы.

2. Развивать навыки работы с художественными текстами, умение анализировать и отбирать нужный материал, составлять целостную литературную композицию; содействовать развитию творческих и артистических способностей школьников.

3. Создать ситуацию, способствующую осознанию учащимися величия подвига солдат Великой Отечественной войны, воспитанию патриотизма, формированию гражданской позиции.

 

Примечание: Подготовка композиции проводилась в течение нескольких месяцев. Учащиеся выполняли как индивидуальные, так и групповые задания по подбору материала. Сценарий составлялся совместно. Не весь предложенный учащимися материал включен в композицию, но своеобразное «погружение» в литературу о Великой Отечественной войне пережили все участники.

 

Оборудование:  экран, проектор, компьютер, диск с записью фотографий, кадров кинохроники, музыки, имитация костра (сухие ветки в форме конуса, подсвеченные изнутри двумя фонариками с красными стеклами), солдатское обмундирование, винтовки, драпировка сцены защитного цвета, два прожектора.

 

 В композиции заняты:

             двое ведущих; солдаты, среди которых литературные герои:

• Василий Теркин (поэма А. Твардовского «Василий Теркин»)

• Андрей Соколов (повесть А. Шолохова «Судьба человека»)

• старшина Васков (повесть Б. Васильева «А зори здесь тихие…»)

• санинструктор Юля (стихотворение Ю. Друниной «Зинка»)

• солдат с письмом (стихотворение К. Симонова «Жди меня, и я вернусь…»)

 

(На сцене двое ведущих)

 

Первый ведущий: Прошло много лет с того дня, как окончилась Великая  Отечественная война. Отгремели бои, зарубцевались раны  фронтовиков.

 

Второй ведущий: А ветеранов, живых свидетелей той войны, тех страшных 1948 дней, становится все меньше и меньше…

 

Первый ведущий: Опаленные войной судьбы людей запечатлены в воспоминаниях, кадрах кинохроник, в художественных фильмах, документальной и художественной литературе.

 

Второй ведущий: Сегодня у солдатского костра мы собрали героев разных литературных произведений, произведений о Великой Отечественной войне.

 

Первый ведущий: Через годы, десятилетия, через сотни лет люди будут помнить о солдатах, одержавших Великую Победу!

 

Ведущие уходят.

(Открывается занавес. Солдаты сидят. Кто-то подбрасывает хворост в костер, санинструктор перевязывает голову раненому, кто-то пишет письмо, развязывает вещмешок, другие тихонько разговаривают).

Входит Теркин.

 

Теркин: Привет, земляки!

Солдаты:

• Теркин к нам пожаловал!

• Садись, Вася, к костру!

 

Теркин (садится): Кто махоркой угостит?

(сразу несколько человек протягивают кисеты)

Соколов: Одному-то и курить и помирать тошно. Бери, браток, моего крепочка.

(Теркин берет из нескольких кисетов)

Солдаты:

• Теркин, друг, расскажи про свои дела геройские.

• Про переправу, брат, расскажи!

• Вася, как ты из винтовки самолет сбил? Орден за это получил?

Теркин:

• Нет, ребята, я не гордый.

Не загадывая вдаль,

Так скажу: зачем мне орден?

Я согласен на медаль.

 

На медаль. И то не к спеху.

Вот закончили б войну,

Вот бы в отпуск я приехал

На родную сторону.

 

Буду ль жив еще? – Едва ли.

Тут воюй, а не гадай.

Но скажу насчет медали:

Мне ее тогда подай.

 

Обеспечь, раз я достоин.

И понять вы все должны:

Дело самое простое –

Человек пришел с войны.

 

И, явившись на вечерку,

Хоть не гордый человек,

Я б не стал курить махорку,

А достал бы я «Казбек».

 

… И дымил бы папиросой,

Угощал бы всех вокруг.

И на всякие вопросы

Отвечал бы я не вдруг.

 

• Как, мол, что? – Бывало всяко.

• Трудно все же? – Как когда.

• Много раз ходил в атаку?

• Да, случалось иногда…

 

И девчонки на вечерке

Позабыли б всех ребят,

Только слушали б девчонки,

Как ремни на мне скрипят.

 

И шутил бы я со всеми,

И была б меж них одна…

И медаль на это время

Мне, друзья, вот так нужна!

 

… Нет, ребята. Что там орден.

Не загадывая вдаль,

Я ж сказал, что я не гордый,

Я согласен на медаль…

 

Один из солдат:    Эх, Василий, загадал ты, друг, немало! Вернемся ли домой живыми?

 

Теркин: Отчего же не вернемся? Обязательно вернемся! Кто тут у вас Алексей Смирнов?

 

Один из солдат: Я Смирнов! А что?

 

Теркин:  Что? Что? Письмо тебе, парень. (Достает письмо-треугольник) Танцуй, Алексей!

 

Соколов: Не томи парня, отдай! Он не пьет, не ест, весточки из дома ждет…

 

Теркин: Ну, коли так, получай письмо, пехота! (Отдает конверт) А я, братки, пойду. Хорошо у вашего костра, и за табачок спасибо, да пора к своим ребятам. Скоро, видно, выступаем. (Уходит)

 

Соколов: Алеша, письмо от кого?

 

Солдат с письмом: От жены. Пишет, что ждет…

 

(На сцене меркнет свет. Включаются два прожектора. Один освещает солдата с письмом. Другой прожектор освещает стоящую на краю сцены молодую женщину с письмом-треугольником, прижатым к груди).

 

Солдат, обращаясь к женщине, читает стихотворение:

    Жди меня, и я вернусь,

    Только очень жди.

    Жди, когда наводят грусть  

    Желтые дожди,

    Жди, когда снега метут,

    Жди, когда жара,

    Жди, когда других не ждут,

    Позабыв вчера.

    Жди, когда из дальних мест

    Писем не придет,

    Жди, когда уж надоест

    Всем, кто вместе ждет.

 

    Жди меня, и я вернусь,

    Не желай добра

    Всем, кто знает наизусть,

    Что забыть пора.

    Пусть поверят сын и мать

    В то, что нет меня,

    Пусть друзья устанут ждать.

    Сядут у огня,

    Выпьют горькое вино

    На помин души…

    Жди. И с ними заодно

    Выпить не спеши.

 

    Жди меня, и я вернусь

    Всем смертям назло.

    Кто не ждал меня, тот пусть

    Скажет: - Повезло. –

    Не понять не ждавшим им,

    Как среди огня

    Ожиданием своим

    Ты спасла меня.

    Как я выжил, будем знать

    Только мы с тобой, -

    Просто ты умела ждать,

    Как никто другой.

   

(Включается свет на сцене. Прожектора гаснут. Женщина уходит.)

 

Один из солдат: Хорошо, когда знаешь, что дома тебя ждут… Давайте споем, ребята!

 

(Солдаты поют песню «Темная ночь»)

 

Васков: Эх, ребята, и в тылу женщинам нелегко, а на фронте их сколько? Что война, подлая, сделала? Сколько их полегло, девчат наших. А им бы жить, ребятишек рожать… Я как глаза закрою, пять девчат своих вижу… Не уберег их! Я, мужик, живой остался, а они полегли…

 

Один из солдат: Старшина, нет тут твоей вины. Война…

 

Васков: А я ведь, хлопцы, когда взвод девчат-зенитчиц под мое командование прислали, думал, какие из них солдаты! Да сами посудите: развод караулов полагается по всей строгости делать, по уставу, а они как: «Люда, Вера, Катенька – в караул! Катя – разводящая». Разве это команда? Даже портянки как следует намотать не могли, пришлось и этому учить. Одно думаю: «А зори здесь тихие, не на передовой, а то с такой командой пропадешь». Зря так думал, грех на душу брал. Когда двух немцев в лесу обнаружили, я пять девчат с собой взял, решил, что спрячу их за камни, укрою понадежнее, а с немцами сам разберусь: одного сразу прикончу, а другого живым возьму. Да ошибка вышла. Шестнадцать фрицев оказалось. Шестнадцать здоровых мужиков с автоматами – это сила, сразу такую не остановишь. А мои пять девчонок остановили, смогли, да сами все как  герои полегли. Закрою глаза и все они передо мной: Рита Осянина, Лиза Бричкина, Женя Комелькова, Соня Гурвич, Галя Четвертак. Гурвич и Четвертак совсем дети были, да пуля фашистская да нож их не пощадили. Бричкина в болоте утонула, как за подмогой пошла. Комелькова от нас немцев уводила, сама огонь на себя вызвала… А  Осянина… Рита в живот ранена была, не захотела мне обузой быть… А фрицев мы остановили! Эх, девчата, не сберег я вас! До конца дней своих помнить буду…

 

Один из солдат: Эх, Васков, старшина ты наш дорогой, сколько женщин на войне наравне с мужиками в атаку идут, сколько с санитарными сумками на себе раненых из-под огня выносят…

 

Один из солдат, обращаясь к санинструктору: Юля, ты письмо матери Зины написала, сообщила, что дочь геройски погибла?

 

Юля: Не могу, ребята! Знаю, что надо, а не могу… Для Зинки никого дороже матери  не было, она мне часто о ней рассказывала…

 

    Мы легли у разбитой ели,

    Ждем, когда же начнет светлеть.

    Под шинелью вдвоем теплее

    На продрогшей, гнилой земле.

    _ Знаешь, Юлька, я – против грусти,

    Но сегодня она – не в счет.

    Дома, в яблочном захолустье,

    Мама, мамка моя живет.

 

    У тебя есть друзья, любимый.

    У меня – лишь она одна.

    Пахнет в хате квашней и дымом,

    За порогом бурлит весна.

 

    Старой кажется: каждый кустик

    Беспокойную дочку ждет…

    Знаешь, Юлька, я – против грусти.

    Но сегодня она – не в счет.

 

    Отогрелись мы еле-еле.

    Вдруг приказ: «Выступать вперед!»

    Снова рядом в сырой шинели

    Светлокосый солдат идет.

 

    С каждым днем становилось горше.

    Шли без митингов и знамен.

    В окруженье попал под Оршей

    Наш потрепанный батальон.

 

    Зинка нас повела в атаку,

    Мы пробились по черной ржи,

    По воронкам и буеракам

    Через смертные рубежи.

   

    Мы не ждали посмертной славы, -

    Мы хотели со славой жить.

    Почему же в бинтах кровавых

    Светлокосый солдат лежит?

 

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав,

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

 

- Знаешь, Зинка, я – против грусти,

Но сегодня она – не в счет.

Где-то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

 

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

 

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!

 

Соколов: А меня, хлопцы, дома никто не ждет… Жена, как провожал, сказала: «Не увидимся мы с тобой больше на этом свете». Я рассердился, говорю: «Что ты меня раньше времени хоронишь?» А она, видно, чувствовала… В июне сорок второго немцы бомбили авиазавод, и одна бомба упала на мою хатенку. Ирина и дочери как раз были дома… Не нашли от них и следа, а не месте хатенки – глубокая яма… Была семья, свой дом, все лепилось годами, и все рухнуло в единый миг…

 

Один из солдат: Не надо, друг, не вспоминай, не береди себе раны.

 

Соколов: А я, хлопцы, о их гибели только через два года узнал. Я ведь в плену почти каждую ночь с Ириной и детишками разговаривал, дескать, я – крепкий, я выживу, и опять мы будем все вместе… Значит, я два года с мертвыми разговаривал…

 

Один из солдат: А в плен, Андрей, как ты попал?

 

Соколов: Как в плен попал? В мае сорок второго, немец тогда здорово наступал.

Оказалась одна наша батарея почти без снарядов, нагрузили мою машину снарядами под саму завязку. Командир автороты спрашивает: «Проскочишь, Соколов?» А тут и спрашивать нечего было, там товарищи мои погибают… А дорога вся артогнем простреливается, добраться до своих, браток мне не пришлось… Не слыхал я ни разрыва, ничего, только в голове будто что-то лопнуло, и больше ничего не помню… А очнулся – в плену у фашистов. Вот как оно на войне бывает…

 

Один из солдат: А бежал как, Соколов? Как из плена бежал?

 

Соколов: Видишь, какое дело, браток, еще с первого дня задумал я уходить к своим. Но уходить хотел наверняка. А тут и случай был: рыли мы глину, а охранники сели закусывать… И откуда у меня силы взялись, чтобы пройти за сутки почти сорок километров – все на восток. На четвертые сутки меня нашли – в некошеном овсе. Собак натравили, и с меня только кожа с мясом полетела клочьями… но все-таки живой остался.

 

Один из солдат: Тяжело в плену было?

 

Соколов: Тяжело мне, браток, вспоминать, а еще тяжелее рассказывать о том, что довелось пережить в плену. Как вспомнить всех друзей-товарищей, какие погибли, замученные там, в лагерях…трудно становится дышать… А бежал я только со второй попытки, да и немца с собой захватил, инженера в чине майора армии. Не поверите, как к нашим прорвался, упал на землю, целую ее, и дышать мне нечем… А полковник мне сказал: «Спасибо тебе, солдат. Твой майор с его портфелем дороже нам двадцати «языков». Вот и воюю теперь с вами, хлопцы, гоним фрицев с родной земли.

 

Голос командира за сценой: Подъем! Через 10 минут выступаем,

 

(Солдаты встают, собирают пожитки)

 

Один из солдат: Ну что ж, наше дело солдатское, приказано – в два счета собрались.

 

Другой солдат: Веселей, ребята! Глядишь, так и до Берлина скоро дойдем!

 

(Солдаты уходят. На сцену выходят двое ведущих, подходят к солдатскому костру).

 

Ведущий: Солдатский костер… Костер нашей памяти. Огонь этого костра через десятилетия все так же ярко освещает события самой страшной, самой кровопролитной войны в истории человечества, освещает судьбы солдат -  тех солдат, которые вынесли все и одержали Великую Победу!

 

(Входят все солдаты, становятся позади костра. Звучит песня «Мне кажется порою, что солдаты…» На экране проецируются фотографии военных лет, кадры кинохроники).

 

                                      Использованные источники

• Васильев, Б. А зори здесь тихие… - М., 1987. – 186 с.

• Друнина, Ю. Зинка / Стихи военных лет – М., 1982. – 198 с.

• Симонов К. Жди меня, и я вернусь…/ Стихи военных лет – М., 1982. – 198 с.

• Твардовский, А. Василий Теркин / Стихи военных лет – М., 1982. – 198 с.

• Шолохов, А. Судьба человека – М., 1985. – 32 с.